Я видел сейчас замечательных людей. Они смело и уверенно стояли на проезжей части, прямо в большой, весенней луже, и понемногу сыпали в эту лужу горячий, свежий асфальт. Зачерпывали его лопатами из кузова старенького «ЗИЛа» и, по одним им понятной схеме, распределяли его, ещё дымящегося и терпко пахнущего, в непрозрачной, холодной и очень грязной на вид водной глади. И всё это так шипело, бурлило, пенилось, и люди эти постоянно подбадривали друг-друга нецензурными выражениями и отрывистым, гортанным смехом, и ветер призывно трепал их оранжевые жилеты, и солнце плясало в потревоженной луже так, как будто бы это сама Весна, вырвавшаяся из долгого, душного заточения, шла теперь, чуть шальная и пьяная свежим воздухом по улице, заботливо заделывая ямочки, дырочки и трещинки ароматным, чёрным волшебством.
И вот уже нашу улицу не узнать, вот она уже вся в обновках — чёрных заплатках, и можно мчать по ней не сбавляя скорости, можно рассуждать о бедственном положении в других странах, горделиво поглядывая на собственное благополучие, а удивительные люди уходят по ней всё дальше и дальше и Весна вместе с ними звонко кричит : аёпанароттаблятдавайх.ярсудас.канах..уууу!!!»